Дети военной поры…

Дорогие друзья! Пройдет совсем немного времени, и мы будем отмечать самый светлый праздник для всего нашего народа – День Победы.

Более 11 тысяч жителей района ушли на фронт, более восьми тысяч из них не вернулись с войны. К сожалению, практически не осталось участников и очевидцев тех страшных событий. В своих публикациях мы обязательно будем возвращаться к наиболее интересным воспоминаниям о войне, будем признательны, если и вы поделитесь интересной информацией.
Рассказы тех, кому в 1941 году было по 7-10 лет, трогают до слез.
— Помню ужасные бои, когда немцев выбивали из района, — вспоминает Валентина Петровна Чебышева, которой в ту пору было шесть лет. — Мы жили в селе Старый Город. Долгое время сидели в подвалах. Казалось, дрожали земля и небо от разрывов снарядов. И вот как-то утром наступила звенящая тишина. Взрослые с опаской вылезали из подвалов: что же случилось? Вскоре по округе разнеслась радостная весть: «Немцев прогнали!». Наша хата была полностью разрушена – влетел снаряд. Но, что удивительно, в красном углу висела икона – так у нее даже стекло не разбилось, и лампада цела осталась. Есть было нечего, пекли на костре яблоки, картошку…
— Когда началась война, мне не было и трех лет,- вспоминает наша коллега Зоя Ивановна Махова, — сестре Нине — чуть больше года. Мы жили вместе с бабушкой и ее младшими сыновьями – Павлом и Анатолием, которым было 9 и 10 лет. В оккупации мы находились в Орлово-Никольском поселке. Впрочем, нам часто приходилось кочевать по округе, потому что полицаи охотились за бабушкой – активисткой, членом партии. Было голодно, Паша и Толя иногда ходили по соседним деревням и приносили кое-какие продукты. Моему отцу, Ивану Тихоновичу Давыдкину, не довелось воевать, у него не было руки, но партизанам он помогал. Смутно помню один эпизод: за окном темно, кто-то постучал, вошли двое мужчин, одним из которых был мой отец. Дали нам с сестрой по куску сахара, а мы и не знаем, что это такое. Я говорю, что это снег, а Нина – мел…
— Враг рвался к Москве. В наш Истринский район немцы налетели, как саранча, уже осенью 1941 года, — рассказывал Сергей Ефимович Маслов, которому в ту пору было пять лет. — Гонялись за курами, резали скот, из домов тянули все, что хотели. У меня, например, вырвали из рук детскую гармонь прямо с варежками. Вскоре матерей с детьми согнали в свинарник. Подогнали машины для отправки в Германию. В числе тех, кого увозили далеко от дома, были мама и мы с сестрой. На ночлег загоняли в сараи. Сердобольные люди через колючую проволоку кидали картошку. Детей немцы использовали как доноров. Спасла наша авиация: начали бомбить, и все бросились врассыпную, долго прятались, но потом все-таки вернуться в село. Практически все дома были сож-жены. Селяне поддерживали друг друга, весной посеяли крохи зерна, что у кого осталось. Летом мама работала в поле, а зимой валила лес для фронта. Этого никогда не забудешь…
— Мне было десять лет, когда началась война, — вспоминал Анатолий Михайлович Иванцов из Лозливого. — Помню непрекращающийся рев немецкой техники, которая шла на Москву. Немцы пришли к нам в деревню в один из осенних вечеров. Стучали в хаты, рассматривали, кто как живет. Мой родственник Иван Трофимович Иванцов жил в недавно построенной пятистенке. К его дому подъехала машина, оттуда вышел немецкий офицер, водитель стал выносить вещи. Мы, мальчишки, были отчаянные, особой боязни перед немцами не испытывали. Помню, как в плен к фашистам попали два красноармейца. Нас заставили копать могилу. Как расстреливали наших солдат, мы не видели, но один немец, звали его Вилли, отсалютовал погибшим автоматной очередью как солдат солдатам, за что был вы-зван в комендатуру с. Селино и наказан шомполами. Вилли называл себя социал-демократом.
Помню, как над селом в 1943 году был воздушный бой. Люди бежали кто куда. Мы еще не знали, что это немцев гонят на запад. А как освобождали село, не помню – лежал в тифу…

353

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Вернуться наверх